Сто лет и чемодан денег в придачу - Страница 91

Президент Джонсон считал де Голля засранцем, который начисто забыл, кто именно, засучив рукава, кинулся в свое время спасать его страну от немцев. Но раз и навсегда установленные правила политической игры не допускали, чтобы французский и американский президенты, находясь в одной столице, по крайней мере не отобедали вместе.

Соответственно, обед был заказан, и его предстояло пережить. К счастью, французы облажались (Джонсона это не удивило) и нечаянно заказали своему президенту два обеда вместо одного. Поэтому нового индонезийского дипломата — кстати, даму! — тоже пригласили. Что президента Джонсона крайне устраивало, поскольку тогда можно будет общаться с ней, а не с этим де Голлем.

Хотя на самом деле никакой ошибки не было, просто сам президент де Голль лично и в последний момент принял решение изобразить, что это так. Тогда мероприятие будет более терпимым, а он сможет общаться с индонезийским послом — кстати, дамой! — а не с этим Джонсоном.

Президент де Голль не любил Джонсона, но это было не столько личное, сколько исторически обусловленное. США под конец войны попытались поставить Францию под американское управление — они хотели украсть его страну! Как мог де Голль простить такое, пусть даже их нынешний президент и ни при чем? Нынешнего президента, кстати… Джонсон… точно, его зовут Джонсон. Никакого стиля у этих американцев, полагал Шарль Андре Жозеф Мари де Голль.

~~~

Аманда и Герберт посовещались и решили, что на время обеда в Елисейском дворце Герберту лучше остаться в посольстве. Таким образом, считали оба супруга, будет вдвое меньше риска, что все провалится к чертям собачьим. Аллан так не считает?

Аллан помолчал, взвешивая варианты, и произнес:

— Останься-ка ты дома, Герберт.

~~~

Гости уже собрались и ждали хозяина, который, в свою очередь, сидел у себя в кабинете и выжидал — пусть подождут. И собирался выждать еще несколько минут — в надежде немного подпортить настроение этому Джонсону.

Издалека до де Голля доносился шум и гам демонстраций, бушующих в его любимом Париже. Пятая республика зашаталась неожиданно, ни с того ни с сего. Началось с горстки студентов, которые были, конечно же, за свободную любовь и против войны во Вьетнаме, и в этой связи принялись выражать недовольство всем существующим порядком вещей. И это, с точки зрения президента, было нормально — студенты во все времена найдут к чему придраться.

Но демонстрации случались все чаще, делались все многочисленнее и агрессивнее, а тут и профсоюзы подали голос, пригрозив вывести десять миллионов рабочих на забастовки. Десять миллионов! Вся страна остановится!

Эти рабочие хотят работать меньше за большую зарплату, да еще чтобы сам де Голль ушел в отставку. Три ошибки из трех возможных, с точки зрения президента, который сражался и побеждал в битвах посерьезнее. Центристы-советники из Министерства внутренних дел держали руку на пульсе и советовали президенту быть жестче, ведь за этой ерундой не стоит ничего серьезного — вроде какой-нибудь инспирированной СССР попытки коммунистов захватить страну. Да только этот Джонсон не упустит случая поднять тему за кофе. Американцам ведь коммунисты чудятся за каждым кустом. На всякий случай де Голль прихватил с собой министра внутренних дел Фуше и его особо компетентного сотрудника. Оба они несут ответственность за нынешний хаос в стране, так пусть и отвечают, если этот Джонсон совсем обнаглеет.

— Нет уж, черта ему лысого, — сказал президент де Голль и поднялся со стула.

Дольше тянуть с обедом было уже нельзя.

Служба безопасности французского президента с особой тщательностью проверяла бородатого и косматого переводчика индонезийского посла. Но документы у него были в порядке и оружия при нем точно не оказалось. К тому же посол — кстати, дама! — за него поручилась.

Поэтому бородатого тоже посадили за стол, между значительно более молодым и щеголеватым американским переводчиком с одной стороны и его французским аналогом — с другой.

Из всех переводчиков больше всего работы выпало бородатому индонезийцу. Президенты Джонсон и де Голль все свои вопросы адресовали госпоже послу, вместо того чтобы обращаться друг к другу. Аманда Эйнштейн отвечала, что у нее с головой вообще-то неважно, что губернаторский пост она получила за взятки, а потом за взятки сохранила его на двух следующих выборах, что и сама хорошо на этом деле подзаработала, и семье дала подкормиться, пока однажды новый президент, Сухарто, не позвонил, совершенно неожиданно, и не предложил ей должность посла в Париже.

— Я даже не знала, где это — Париж, думала, это страна, а не город. Представляете, какая глупость, — сказала Аманда Эйнштейн и рассмеялась.

Все это она сказала на своем родном языке, а косматый и бородатый переводчик перевел на английский. В процессе перевода Аллан не упустил возможности заменить почти все, сообщенное Амандой Эйнштейн, более, с его точки зрения, уместным эквивалентом.

Когда обед подошел к концу, оба президента, не подозревая об этом, в одном все-таки согласились. А именно — оба нашли, что госпожа посол Эйнштейн — занимательный, просвещенный, интересный и умный собеседник. Правда, переводчика она могла бы выбрать себе и поприличнее, чем этот косматый туземец.

~~~

Особо компетентный сотрудник министра внутренних дел Фуше Клод Пеннан родился в 1928 году в Страсбурге. Его родители, убежденные и пламенные коммунисты, отправились в 1936 году в Испанию бороться против фашистов, когда там вспыхнула гражданская война. И взяли с собой восьмилетнего Клода.